Любовь и смерть в фильмах иранских режиссеров, часть II
На следующий день зрителей ждали уже две криминальные драмы с еще одной традиционной для иранского кино темой смертной казни за убийство. Речь, собственно, о фильмах «Убийца» Резы Мир Карими и «Возмездие» Хасана Фатхи.
В отличие от голливудских поделок, эти фильмы не являлись лишь пустыми «стрелялками», за экшеном скрывался некий более сложный этический и мировоззренческий подтекст.
Реза Мир Карими уже хорошо известен российским ценителям иранского кино по картинам «Проще простого» и «Кусок сахара» (первый фильм даже продублирован на русский язык и доступен на DVD).
В фильме «Убийца» фабула строится вокруг спасения Ройи — женщины-шизофренички, сознавшейся аж в тройном убийстве — что неминуемо влечет за собой виселицу, если только она не будет прощена родственниками (чего не намечается) или если не будет доказана ее невменяемость.
Последним и заняты мысли главного героя — психиатра, чей давний друг попросил его спасти от тюрьмы и казни его невесту, якобы убившую брата своего покойного мужа из корыстных побуждений. По ходу дела героиня явно бредит, то и дело твердит о своей особой миссии по устранению нехороших людей и доходит до признания в том, что много лет назад отправила в мир иной собственного отца.
Глаза у Ройи при этом совершенно безумные, в одной из сцен отчетливо показано, что героиня постоянно слышит голоса, и в заболевании ее нет сомнений. Следователя ее признания вполне удовлетворяют, психиатра-судмедэксперта — нет. Он начинает собственное расследование, он добивается перевода Ройи в тюремную психбольницу, откуда, сильно рискуя свободой, карьерой и репутацией, помогает ей бежать, потом она, в свою очередь, убегает от него, потом он ее находит и прячет — в общем, захватывающая история.
В конечном итоге расследование показывает, что человек, в убийстве которого ее обвиняют, жив и инсценировал весь этот фарс с подложным обгоревшим трупом с целью присвоения имущества — и, что самое удивительное, затеял он это все на пару с «безутешным женихом» Ройи — приторным мажорчиком в атласном галстучке, который был в доле.
Ловко изобразив «убийство», заговорщики пытались свалить вину на психбольную Ройю. Разобравшись в деле и поразившись цинизму того, кто казался лучшим другом, психиатр бьет мажорчику морду. А Ройя в итоге была спасена и оправдана.
Happy end, порок разоблачен, добродетель торжествует — у Резы Мир Карими фильмы часто заканчиваются так.
Тема противопоставления грязного мира наживы и мира любви еще более отчетливо звучит в фильме «Возмездие» Хасана Фатхи. Режиссер намеренно не раскрывает все карты перед зрителем сразу, вначале живописуя раздавленную горем семью, главу которой, Барзу, приговорили к смертной казни за убийство: он сгоряча пырнул кого-то ножом в очереди. Теперь идет торг с родственниками, которые по Шариату могут настаивать на казни, а могут взять выкуп и простить.
Жена, мать, братья — все плачут и пытаются наскрести денег на выкуп. И все художественные приемы в первой части фильма служат тому, чтобы вызвать жалость у зрителя — чего стоит один лишь маленький сынишка с печальными глазами, танцующий на свадьбах, чтобы собрать нужную сумму. И вот, наконец, деньги на руках.
И в самый последний момент, когда их должны уже передать родственникам, мешок с ними выхватывают у младшего брата мотоциклисты, тот стремглав тормозит попутку, тщится догнать, а попутка оказывается тоже не простой, похитители ускользают, а брата увозят куда-то и держат около недели.
В общем, казнь состоится, Барзу, на онемевших ногах плетущийся на эшафот, бормочет, что его заказали враги, уже стоя на стуле, мямлит перед зловещей вдовой в черной чадре, что готов доказать свою невиновность — но она с перекошенным от ненависти лицом остервенело выбивает у него стул из-под ног, и — прощай, Барзу.
Семья в глубоком трауре, все в черном, рыдают, читают джаназа, салаваты и Коран. А заодно — клянут младшего брата за то, что позволил увести у себя деньги. Мол, он предатель, трус, ренегат, он повинен в сиротстве собственного племянника — какие только камни не летят в него со всех сторон.
Вплоть до обвинения в том, что он все подстроил и срубил свой куш. Пытаясь себя реабилитировать, младший брат Барзу пытается расследовать этот инцидент. А заодно узнает про брата много нового.
Казалось бы, перед нами очередной фильм о жестокости смертной казни и о предпочтительности прощения. Но не все так просто: расследование младшего брата показывает, что Барзу был человеком, мягко говоря, далеким от исламского законопослушания.
Он был тесно связан с криминалом и, похоже, поимел дело со всем, что запрещено шариатскими законами Исламской республики. А именно — много лет назад крышевал бордели, живя в Японии, курировал наркотрафик, идущий потоком в Иран из-за рубежа, равно как и имел отношение к работе подпольного ринга, где проходили запрещенные бои без правил, на которых участники колошматили друг друга до полусмерти, а победитель получал большой выигрыш.
Более того, герой, пытающийся докопаться до правды, влюбляется в девушку и узнает, что его казненный брат повинен в смерти ее брата, учившегося в Японии — Барзу надул его на деньги, ободрав, как липку, молодой человек возвращается в Иран и в тяжелые годы ирано-иракской войны, не находя себе места в жизни, погибает.
И все возвращается: через много-много лет сам Барзу кончает жизнь в петле на эшафоте из-за того, что кто-то украл деньги, предназначенные для выкупа. Понятное дело, что у таких людей врагов много, и это были не обыкновенные уличные воры, коих в Иране не так-то много.
Сюжет этого криминального триллера закручен с такой персидской витиеватостью, что воспроизвести его не представляется возможным. Однако к концу фильма мораль сей басни становится понятной: мир денег грязен и толкает людей на низость, страсть к приумножению будит в человеке алчного зверя, и лишь любовь способна вернуть ему достоинство и лицо наследника пророка Адама (мир ему).
Торжество любви мы видим в конце: поняв, какая грязь стоит за мелочными разборками кланов, младший брат казненного и девушка, которую он любит, забывают о крови, которую взаимно пролили их непутевые родственники, и делают шаг навстречу друг другу: любовь побеждает наживу и жажду мести.
Сказать, что фильм плох, нельзя — но после просмотра возникло опасение, что Иран предстал перед российскими зрителями в каком-то совершенно ложном свете. На самом деле в фильме показан очень узкий срез иранского общества, ибо на карте мира мало настолько тихих, спокойных и безопасных государств, где женщина одна может пользоваться междугородним такси или гулять по городу поздно вечером, не опасаясь посягательств.
В Иране уголовный кодекс основывается на Шариате, а потому убийства, изнасилования, разбойные нападения происходят на улицах иранских городов крайне редко — слишком сурова кара. Конечно, тяжкие преступления порой совершаются, а казни назначаются, но по сравнению с тем, что каждый день происходит у нас в России, это сущая капля в море.
Во всяком случае, судя по криминальной сводке на иранском ТВ, самые «страшные ЧП» в Исламской республике — это крупные ДТП или мелкие уличные кражи, которые крайне редко совершают дети-попрошайки, по возрасту еще не подлежащие уголовной ответственности. Даже воровство, с учетом возможного отсечения кистей рук, не распространено в иранском социуме.
И, наконец, последний фильм — «Ага Юсуф» режиссера Али Рафии, название которого для облегчения восприятия русским зрителем перевели как «Иосиф». В фильме, как и в картине «Возмездие», снова блистает актриса Хание Тавассоли, удивительно похожая на только что ушедшую из жизни звезду советского кино Татьяну Самойлову.
Пожалуй, из всех показанных на днях иранского кино картин фильм «Иосиф» наиболее всего близок российским реалиям. Не будет преувеличением сказать, что если перенести сценарий на нашу почву и снять в ролях русских актеров, вполне могла бы получиться поколенческая драма из жизни москвичей, а не тегеранцев.
А все потому, что тема фильма актуальна для всех стран — это проблема одиночества стареющих родителей, взрослые дети которых отдаляются от них настолько, что самые важные события в их жизни становятся для родителей шокирующим открытием.
Главный герой, старик Юсуф (Иосиф), похоронил жену и подрабатывает тем, что убирается в домах тегеранцев. И при этом — всеми силами скрывает это от красавицы-дочери, начинающей актрисы, боясь, что она запрезирает его. А дочь очень важна для него: мало того, что любимая жена уже пять лет как умерла, так еще и сын, бросив семью, эмигрировал в Канаду, забыв про отца.
Вскоре оказывается, что и у взрослой дочери достаточно своих тайн. Убираясь в доме состоятельного доктора-ловеласа, ага Юсуф обнаруживает у него на автоответчике беспрецедентное количество сообщений от восторженных дам, а среди них... распознает голос дочери, радостно щебечущей о том, что она уже получила визу и готова, связав себя с доктором узами брака, лететь вместе с ним... куда бы вы думали? В Канаду.
Ага Юсуф поражен этим сюрпризом. Он зол на дочь, готовую его бросить. Информация о докторе его совершенно не радует его — бабник, намного обеспеченнее их, т. е. его дочь явно ему не чета и он точно дурит ей голову...
Он делится своими переживаниями с лучшим другом — бывшим мужем сестры, который также страдает от одиночества, ибо родная дочь, работающая, опять же, вместе с дочерью Юсуфа, стесняется и избегает его, ибо он простой водитель.
Узнав про историю с доктором, друг аги Юсуфа ярится и рвется в бой, чтобы проучить горе-ловеласа, для которого обещать — явно не значит жениться.
Параллельно рядом с доктором тусуются какие-то бесконечные девицы — в частности, его осаждает претенциозная фифа в красном — тоже актриска, коллега дочери Юсуфа по театру, которая красавчику-доктору уже явно поднаскучила. И фифу это злит, конечно.
Кончается все тем, что доктора кто-то пырнул ножом — не сильно и не серьезно; так, царапина на пузе. И тут же в полицию забирают несчастного друга Юсуфа — ведь он уже пытался прорваться в операционную к доктору, дабы поговорить с ним по-мужски: мол, хватить морочить голову честной девушке, дочери хорошего человека.
Пока ага Юсуф переживает за друга, находясь в участке, туда же летящей походкой наведывается фифа в красном. «Вы только не подумайте, что я имею отношение к этому делу! — картинно потупив глазки, поет она следователю, — я так... знакомая семьи. Скажите, а что с доктором? Он умер, да? Нет?» — глаза ее горят неподдельным любопытством.
На улице ага Юсуф тут же нагоняет фифу в красном. Его окрыляет смутная надежда: конечно! Ее голос похож на голос дочери, это она собирается за доктора замуж, и вообще влюбленная барышня на автоответчике — это она, а его Рана тут вообще ни при чем!
Фифа, впрочем, нахмурилась и расспросам аги Юсуфа на предмет ее знакомства с доктором совсем не обрадовалась. «Вы что, из полиции?» — мрачно и настороженно спросила она. Потом, поняв, что старик не по этой части, сознается, что да, знает доктора, да, их много что связывает.
Ага Юсуф, вне себя от радости, катается на качелях, как маленький. Вечером осторожно расспрашивает дочь, не собирается ли она замуж, не хочет ли она уехать за границу. Та непринужденно смеется.
А вскоре нас ждет развязка. Закадычного друга отпускают — следователь говорит, удар ножом был слабенький, его явно нанесла женщина. Юсуф наедине с собой, успокаивается. Вдруг ключом дверь открывает дочка, не видя отца, проходит на кухню и начинает болтать по телефону с любимым — доктором.
«Милый, ты как? Слава Всевышнему, я так рада, что ничего серьезного! Я так испугалась! Виза канадская уже готова... отец... о, отец! Представляешь, что учудил, ха-ха-ха. Спросил вчера вечером, не собираюсь ли я замуж. Слушай, а правда, надо бы вам все-таки познакомиться. Пришло время, да».
И правда — в отличие от России, в Иране без этого никак: по шариатским законам, для первого брака девушке требуется согласие отца (а вот для последующих браков, если они будут, оно уже не нужно) и, более того, ее даже не выпустят из страны без этого.
Режиссер не особо вдается в разъяснения, было ли данное замужество для Раны первым — а, меж тем, для мусульманского зрителя этот момент принципиален. Ибо если Рана разведена, ситуацию нельзя назвать в строгом смысле криминальной, хотя чувства стареющего отца, боящегося одиночества, понятны.
Теоретически Рана и доктор могли даже заключить никях без его ведома. Но если Рана девушка, не бывавшая замужем, тогда ее поведение, конечно, должно расцениваться как греховное.
В остальном же в фильме показаны жизненные закономерности, которые одинаковы во всех странах мира: дети вырастают и все больше отдаляются от родителей, и родители далеко не все знают про жизнь своих взрослых детей, даже если тешат себя иллюзиями, будто эта жизнь для них по-прежнему прозрачна. А взрослые дети, увлеченные своей насыщенной жизнью, не всегда в состоянии прочувствовать нарастающее одиночество родителей, оставленных наедине со старостью и маячащей в отдалении перспективой неизбежной смерти.
И это не потому, что дети непременно плохие, жестокие, эгоистичные — такова жизнь. Очень российская проблема, до боли понятная русскому зрителю! Дочь аги Юсуфа читает со сцены сказку Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц»: «Мы в ответе за тех, кого мы приручили». И не только за них, но и за всех, кто нас любит, и кто в нас нуждается.
Очевидно, в фильме «Иосиф» показаны не очень религиозные люди, которые в Иране также есть. В соблюдающих иранских семьях, разумеется, иной уклад жизни: там исключено настолько вольное общение между не-махрамами, равно как и ситуация, когда отец не осведомлен о жизненных планах дочери, никогда не бывавшей замужем, а потому зависимой от отца с точки зрения фикха.
Понятно, что не все люди досконально следуют Шариату, однако исламское правление служит определенной гарантией, что они не будут выходить за очерченные Исламом рамки нагло и открыто, ибо в исламской государственной системе это — наказуемо.
Но заставить соблюдать всех и всякого невозможно — «Нет принуждения в религии». Впрочем, религиозный человек и в указанной ситуации обладает преимуществом: поскольку смысл его жизни не сводится к семье, детям, карьере, а заключается в служении Аллаху и выполнении Его замысла относительно себя, такой человек никогда не почувствует себя одиноким настолько, что утратит смысл существования.
И смерть не будет ужасать его так, как человека светского, ибо он знает, что она знаменует собой лишь возращение к Тому, Кому он служил всю жизнь и Кто наполнял его жизнь смыслом.
Анастасия (Фатима) Ежова,
Специально для Musulmanka.ru