ДВЕ БУКВЫ НЕЛЮБВИ

Как две буквы могут разбить детское сердце? Когда мне было 9 лет моя мама вышла замуж вторично. Меня перевели в другую школу, мы переехали и начали создавать новую семью. Мне в ней была обещана завидная участь. Первый год я была уверена, что все вот-вот получится. До одного момента. Удивительно сейчас вспоминать, какие маленькие вещи могут менять в сердце ребенка его чувства. Летом меня отправили в лагерь. Впервые. Я очень-очень сильно скучала по маме, т.к. это было впервые, что ее нет рядом. Я не ходила в садик и была домашним ребенком. А тут целые три недели нужно было быть без нее. Каждый день я представляла, что вот она приехала, как я к ней бегу, как она меня обнимает и говорит, что тоже скучала. Я писала письма им обоим и думала, как они рады их получать. Мне казалось тогда, что они оба должны только и думать, как обо мне.

И вот объявили Родительский день! Все дети был рады, не только я. Мы висели на воротах и выглядывали своих любимых. Вожатые пытались нас строить и занимать чем-то другим, но мы другим не могли, мы должны были смотреть вдаль и увидеть, как пыль поднимается, потом показывается дребезжащий автобус, подъезжает к воротам, оттуда выходит толпа чьих-то мам, бабушек и пап, дедушек. И кто-то один вдруг кричит: «Марья Иванна это ко мнееее, это моя мааамаааа» и его обнимают, тискают и целуют во все доступные места. Через какое-то время этого безумства директор лагеря заставил вожатых нас выстроить. И вот я стояла в строю и подпрыгивала, глядя в даль с надеждой, и отчаяньем, если из пыхтящей железяки даже в самом-самом конце, когда уже все вывалились – появлялась не моя мама. И вот они приехали! Ворота были закрыты! Тот, кто был за них главный куда-то отошел. Я чуть не умерла пока он вернулся. И вот я обнимаю мою драгоценную! Вдыхаю ее единственный на всем свете запах. Меня целуют в щеку колючие усы. И мы идем гулять.

Сначала все было волшебно. Я рассказывала про большой костер, папа про то, как он был в лагере и как любил туда ездить. Мама в лагере не была, сейчас понимаю, что идея меня в него сослать была папина, из лучших его побуждений конечно. Он очень любил лето в лагере, на все смены уезжать даже. Я уже на тот момент лагерь не могла назвать местом, в которое хочу вернутся. И вот я сижу и выдавливаю из себя истории о том, как мне тут интересно. Чтобы всем было хорошо выдавливаю. Мы все радуемся за меня. И за папу, который весь в счастливых детских воспоминаниях. Потом наступает пауза. И мама говорит…, наверное, она пыталась сделать это мягко. Но я этого не помню. В общем: «Наташ, ты нам очень хорошее письмо написала, но мы с папой хотим тебе сказать, что нам не нравится, когда нас называют мамуЛЯ и папуЛЯ». Меня как кирпичом по голове. Она еще что-то там объясняла почему как угодно, но не – ля. А я испытывала дикую смесь чувств от вины «как же я могла так облажаться» до всяких, которые тогда не понимала. Но день был бесконечно испорчен. Эти –ля разбили мое сердце, оно истекло кровью и … самое интересное об этом вообще никто не узнал. Я сейчас впервые это вообще рассказываю. Я рыдала весь вечер, на следующий день заболела свинкой, меня изолировали, и я неделю лежала одна вообще в комнате, где не было даже книжечки или альбома для рисования. Потом меня из этого ада забрала мама. Но всю неделю я переживала не свинку, а ужасное – ля.

Самое интересное знаете в чем? Лет с моих тринадцати-пятнадцати и до самой маминой смерти, и до сих пор отчима я называла мамуЛЯ и папуЛЯ и у них не вызывало это никаких нареканий. Кажется, первая осмелилась так сделать моя сестра, она не знала вообще, что им может такой разворот не «зайти». Первый раз я делала это с диким страхом. Но мне нравилось это больше чем одобренное мамоЧКА и папоЧКА. Я чувствовала себя на – ля. Они, наверное, вообще забыли, что им когда-то это так сильно не понравилось. Даже не поморщились, когда я их так окрестила первый раз после значительного перерыва. А тогда они двумя буквами разбили мое маленькое, детское сердечко. И я много что почувствовала о нелюбви, а понять смогла только, когда выросла.

Лейла Наталья Бахадори